Инженер-Чернокнижник
Окончившееся лето лежит в теплой комнате, на столе, грудами жертвенных даров.
Оранжевая голова-тыква затаила зубастую ухмылку в предвкушении дня "всех святых", когда ей взрежут бок и вставят внутрь горящую свечу.
Плотные бугристые мешки к весне опустеют и покроются дряблыми складками, но сейчас их распирают упругие клубни, пахнущие землей.
Шуршащий лук, гирляндами повисший под потолком, сбросив шкурку готов довести до слез любого, а в янтарных яблоках, как в огромных икринках чернеют зародышами маленькие косточки.
А за окном серые облака на бегу роняют стынущие капли. Они тщетно пытаются отразиться в тусклых, царапанных зеркалах замерзших луж, прикрытых лоскутным покрывалом резных листьев.
Через четырежды десять дней пойдет снег.
(c) Jay D. Pesnya
Оранжевая голова-тыква затаила зубастую ухмылку в предвкушении дня "всех святых", когда ей взрежут бок и вставят внутрь горящую свечу.
Плотные бугристые мешки к весне опустеют и покроются дряблыми складками, но сейчас их распирают упругие клубни, пахнущие землей.
Шуршащий лук, гирляндами повисший под потолком, сбросив шкурку готов довести до слез любого, а в янтарных яблоках, как в огромных икринках чернеют зародышами маленькие косточки.
А за окном серые облака на бегу роняют стынущие капли. Они тщетно пытаются отразиться в тусклых, царапанных зеркалах замерзших луж, прикрытых лоскутным покрывалом резных листьев.
Через четырежды десять дней пойдет снег.
(c) Jay D. Pesnya